В 1992 году вышел Указ Президента «О мерах по государственной поддержке бывшим политзаключенным’узникам и репрессированным», а впоследствии и постановление Кабинета Министров от 18 февраля 1993 года № 112 «Положение о порядке выплаты денежной компенсации репрессированным гражданам или их наследникам». С тех пор и до сегодня, а уже слава Богу заканчивается в 2010-й, я пытался добиться этой компенсации. 18 лет ходил, словно Моисей, ища правду, от одного кабинета к другому, от одного начальника к другому. В районе отправляли в области, а оттуда направляли к района. Обидно, что даже на старости лет, до таких людей, которым пришлось пережить столько всего, такое равнодушное отношение.
…Я родился в 1930 году в селе Стреминь в семье Федора и Екатерины Годісів. В семь’и нас было двое – я и старшая сестра Ольга. Родители были на то время состоятельные, имели хозяйку и 15 моргов поля. Первыми в селе построили каменный дом под черепицей. В те времена это значило много. Отец по Польше был солтисом и во время своего управления начал строительство начальной школы. До сих пор дети собирались у дьяка, а он учил их читать. За это поныне старожилы села вспоминают его добрым словом.
И пришли первые советы, которые арестовали отца и увезли к Львова в тюрьму на Лонского. Больше мы его не видели. Забрали его за то, что был принадлежащим к ОУН, которая в эти годы развернула свою деятельность на наших просторах. В музее тюрьмы есть его фото и личное дело. А нас с мамой, дедушкой и бабушкой, как семь’ю врага народа, вывезли в Казахстанский край, в лагерь, на десять лет. Вот так советская власть безжалостно расправлялась с неугодными ей гражданами. Восемь лет мы прожили в нечеловеческих условиях за колючей проволокой и под дулом ружья. Дедушка Михаил не выдержал непосильного труда и через год умер. Так и покоятся его останки в братской могиле на территории лагеря на чужбине. закончилась, и нас амнистировали. Однажды с Божьей помощью, а Он посылал нам на пути добрых людей, достались в родное село Стреминь. В настоящее время наша хата была разграблена, от нее остались лишь одни стены. Однако маме, чтобы в ней поселиться, сначала пришлось ее выкупить у сельского совета. Мы сделали такийсякий ремонт и стали жить.
В 1950 году меня пригласили в сельсовет и назначили завклубом. Я этому очень удивился, и что должен делать. И как умел нес культуру в массы, пропагандировал украинский язык и литературу. Прежде всего создал драматический кружок. Вместе с любителями художественной самодеятельности поставили пятидеся;пьесы Ивана Котляревского «НаталкаПолтавка» и «Москальчарівник», Ивана КарпенкаКарого – «Максим Боруля», Тараса Шевченко – «Назар Стодоля» и другие. Местный дьяк помогал мне разучивать песни. В воскресенье крестьяне приходили смотреть спектакли, а каждый вечер просматривали фильмы о счастливой советской жизни, которые должен был «крутить» исправно. И вскоре меня вызвали в райком чтобы официально утвердить на посту завклуба. Но когда они узнали, что я – репрессирован, освободили и запретили брать на любую работу. После этого уже не мог устроиться на работу нигде. Поэтому решил идти учиться в Брюховичский зданий•ной техникум. На мое счастье, здесь не так придирчиво относились к документам, а требовали лишь направление из сельского совета. Оно у меня было. По окончании техникума меня направили в город Острог, в межколхозстрой. За год перевелся ближе к дому – в Кам’янкуБузьку, где работал мастером, а затем прорабом в міжколгоспбуді, а с 1978 года стал інженеромбудівельником в местном колхозе. В эти времена здесь развернулось масштабное строительство: возводили животноводческие комплексы, дома для специалистов, Дом культуры, школу в Реклинці… Работы хватало. Вскоре мне выпала честь строить школу в родном селе. Старая, которую построил еще мой отец, просуществовала до 1980го. Детей лошадьми довозили в соседнее село Реклинец. Но в это время в стране началась перестройка, а потом все распалось. Строительство приостановили через нехватку финансирования, хотя осталось сделать лишь отделка. И я тяжело заболел и оставил работу. Колхозная бригада строителей распалась. Только через три года при содействии тогдашнего председателя РГА Николая Пшевлоцького Червоноградські строительные управления №№ 3334 снова возобновили работу на строительстве, и викінчили только четыре класса. Первый год в школе ушло 8 детей, а в настоящее время здесь насчитывается 24 ученика. Село наше развивается и это меня очень радует. Как и то, что дожил, когда Украина стала независимой. Верил, что теперь вспомнят о таких как я. И не ошибся.
В 1992 году узнал об указе Президента «О мерах по государственной поддержке бывшим политзаключенным’узникам и репрессированным», а впоследствии и о постановлении Кабинета Министров 18 февраля 1993 года № 112 «Положение о порядке выплаты денежной компенсации репрессированным гражданам или их наследникам». Памятник’помню ту весть встретил со слезами на глазах. Радовался, что наступила независимая Украина, которая наконец пошанує тех, кто отдал свою жизнь за нее, снимет клеймо «врага народа» из их потомков, вернет им имущество, насильно вывезены в годы репрессий. Но случилось не так, как думалось.
Уже 18 лет хожу от одного кабинета к другому, а вывести строя не могу: из района меня отправляли в области, а там обратно направляли в Сокаль. Никто не думает, что я уже в летах, и каждый месяц промедления для меня это очень много. Я обратился в ГУ МВД Украины во Львовской области, чтобы с’выяснить, как погиб мой отец и получить подтверждение пребывания нашей семьи в лагере в Казахстанском края. Тут мне сообщили, что нет никаких архивных документов, которые подтвердили бы это. Мол, была Третья мировая война, и немало документов пропало… Я уже потерял надежду добиться чего, и однажды в 2009 году услышал выступление тогдашнего премьер’-министра Ю. Тимошенко, которая просила граждан, если местные чиновники не хотят решить дела о реабилитации, то следует обращаться лично к ней. В Киев ехать вісімдесятилітньому мужчине не так уж и легко, поэтому решил обратиться к народному депутату Украины Степана Курпиля. Написал письмо, где изложил суть дела, и отнес в общественную приемную народного депутата Украины к его помощника Олега Полушубка. Когда находился в больнице на лечении, пришел ответ от С. Курпиля, в котором сообщалось, что мое письмо получили и просили меня еще раз обратиться к тогдашнего председателя Сокальского райгосадминистрации И. Бережницького для выплаты денежной компенсации. Выздоровев, пошел к нему. Он выслушал и направил меня в государственную комиссию по делам реабилитации. Там записали мои данные и попросили подождать, пока придут документы из архива. Ждал, ждал, а ответа не было. Пришел опять в райгосадминистрацию, где вскоре состоялось заседание комиссии по вопросам восстановления прав реабилитированных, на котором рассмотрели мою просьбу. И думаете, сколько мне выплатили компенсации за ограбленной дом, за смерть отца и деда, за восемь лет лагеря и поломавшегося жизни семьи? Просто «курам на смех» – 560 гривен. Вроде подсчитали, сколько я потратил денег на все поездки со Стременя к Сокаля за 18 лет.
Я весьма благодарен всем, кто помог сдвинуть это дело с места, и еще при жизни я смог получить хоть какую компенсацию за мои страдания и мытарства моей семьи.
Юлиан ГОДІСЬ, житель с. Стреминь.
.