Многие из наших односельчан во времена Первой мировой войны воевали на итальянском фронте в полку (регименте) уланов, в составе которого был легион Украинских сечевых стрельцов. Рассказ об одном из них, Кондрате Войтко, публиковали на страницах журнала «Голос с Буга» в начале девяностых годов. Однако к этой когорте принадлежали и другие, в частности, мои родственники — дед Марко Коцюба и дядя Герасим Потоцкий. Почему-то мой дед неохотно рассказывал о боях на итальянском фронте, а вот от дяди я услышал много интересных историй о перипетиях на фронтах Первой мировой войны, хотя не всегда понимал, потому что он употреблял тогдашние военные термины, как, цукефирер, ферлядунок, а объяснить их значения не мог. Дядя часто отмечал особую храбрость боснийцев: «Вот были отважные и упорные воины» О своих односельчан не упоминал, очевидно, они воевали в других подразделениях. Рассказывал дядя Герасим, как попал в плен и находился в Риме. Именно там однажды, когда пленных вели на службу в один из храмов, увидел Папу Римского.
Значительно больше воспоминаний мы слышали от наших старожилов о пребывании в Украинской Галицкой Армии. Вот, например, сосед Николай Кваснюк рассказывал: «Наш региментом формировался в селе Угринове. Я был в одной сотне с Михаилом Бицьким (1886-1946 гг), твоим дедом Марком Коцюбой (1885-1962 гг), Антоном Кручкевич (1899-1983 гг) и сыном господина с Роятин — Ежи (Юрием). Мы дружили еще с двумя воинами из Скоморох и Переток». Фамилий последних трех ни я, ни моя тетя Ольга не помним. Дедова мама Агафья дважды была в Угринове. Первый раз передавала деду одежда, обувь, еду. Это «добро» дед разделил между своими собратьями. К сожалению, этого всего было не так много. Когда бабушка пришла второй раз, то региментом уже отправили на Волынь.
Еще Николай Кваснюк вспоминал, что первый бой с поляками стрельцы УГА из наших территорий имели неподалеку Порицкая (теперь Павловка). Особенно жестокой и упорной была эта битва. Он вспомнил и о моем дедушке Марка: «Это было в лесах Волыни. Марко стоял на страже. А через некоторое время мы увидели, как к нам идут семь польских солдат с поднятыми руками, в которых держали оружие, а за ними — наш Марко, белый, как стена».
Об этом случае также упоминал и дед Марко во время Сочельника, когда брался смаковать кутьей: «Это было на Рождество Христово. Когда я стоял на страже, то услышал голоса. Приблизившись к ним, увидел у костра польских солдат. Они лежали вповалку. С их разговоров понял, что они очень пьяны. Решил взять их в плен. У меня было оружие, но без всякого патрона. Сначала думал пойти за подмогой, но неожиданно и для себя самого вышел из-за деревьев и дал команду по — польски: «Руки вверх! Вы, Антон и Михаил, идите впереди, Петр и Николай, сопровождайте их дело, Иван и Степан, двигайтесь слева, а вы, Дмитрий и Мартын, будете сзади» Пьяные солдаты поверили, что со мной есть товарищи, и таким образом я один привел польских солдат к командиру. Сотник приказал им сложить оружие, снять сапоги, допросил их. А тогда из бросового одежды сделали им лапти и отпустили. Ой, как не хватало нам обувь и оружия».
Также не раз дедушка рассказывал своим ровесникам: «Мне дали кобылу с жеребенком и телеги, подвозить воинам провиант. Кормили нас Цвибак — хлебом. Намочишь его, и он становится больше в несколько раз. Подготовка и другие блюда. Однажды с тыла нам не подвезли продуктов, поэтому повара вынуждены были зарезать жеребенок». Поэтому, по мнению мне пришли слова: «Три дня хлеба уже не ели, только холодную воду пили». Дед никогда не жаловался, что нечего было есть, но время говорил, что есть очень хотелось. Порой он доел кобылу и молоком делился с собратьями. Приходилось не раз обращаться к хозяевам, которые безотказно давали пищу и обувь. Особенно он подчеркивал: «Полищук и подоляни благосклонно относились к нам».
Родственники Антона Кручкевич вспомнили, как он говорил: «Нам по силам было победить поляков, но им помогали государства мероприятия. Когда мы вошли в Житомир, очень приветствовали горожане. Кормили, давали пищи на дорогу, подшивали одежду, ремонтировали обувь, провожали далеко — далеко за город. Когда мы вошли в Киев, ситуация была тревожной: недалеко от города стояли полки деникинцев». Ряды украинской Галицкой Армии поредели, когда началась эпидемия тифа.
Еще говорили старики Михаил Бицький и Марко Коцюба о том, что командиры решили организовать парад по центральным улицам Киева. Стрельцы советовали им не делать этого. Однако парад состоялся, еще и был салют. Увидев такую дерзость, деникинцы подтянули в Киев свои силы. Подразделения УГА вступили с ними в неравный бой, впоследствии деникинцы окружили украинских стрелков. Об этих страшных днях вспоминал Антон Кручкевич: «Началось десяткування: белогвардейский офицер расстрелял солдата передо мной и за мной. А мне прохрипел: «Ты, собака, будешь жить, ешь землю». И я ел с большим желанием, она мне была такая добрая. После того четыре дня умирал. Меня отправили в тюрьму в Белую Церковь. Издевательств не перечислить, даже головой о землю били. Работал в мельнице в Киеве, пахал землю в селе под Киевом. Однажды случайно воралися в соседский поле. Пошел того соседа извиняться, а хозяин не рассердился, говоря, что ему той земли хватит. Мне, как галицкой крестьянину, было странно это слышать, ведь у нас каждый клочок земли ценили. Как меня выпустили из тюрьмы, то пешком пришел домой». Прожил Антон Кручкевич 84 года. Умер в 1983 году. В то время нашего священника подменял Тартаковская пастырь. Перед Парастас спросил родных имя и фамилия покойного. Узнав, сказал: «И я был с ним. Там невозможно было выжить».
Мой дедушка, Марко Коцюба, находился в плену в России, работал на шахтах. Это была работа смертников, не один из дедушкиных собратьев остался в земле. Вернувшись в 1920 году в родной Стенятин, застал в доме пустоту. В 1920 -м от тифа в один день умер отец Никита и жена Ева. Родная сестра Фекла забрала к себе мать и семилетнюю дочь Марию, мою маму. Тетя Фекла была человеком с искренним сердцем и доброй душой. Хорошо знала травах, свои знания передала моей маме и немного мне. Дед Марко, перейдя ад Первой мировой войны, был мужем мудрым и добрым. Умел утешить, посоветовать и помочь односельчанам. Случилось такое, что он застрял с подводой, нагруженной дровами, у барского двора. Молодой господин дал еще пару лошадей и позволил ехать через его поле, где уже колосилось пшеница. Или в дни больших праздников на кладбище к часовне господин приглашал ксендза со Свитазева и всегда очень радовался, когда во время панихиды видел деда Марка, разговаривал с ним. И других стенятинцив господин относился хорошо. В 1946 году его семья уехала в Польшу под немецкую границу, и он помогал тем жителям села, которые оказались там.
После окончания Второй мировой войны Николай Кваснюк много и тяжело работал, помогал людям, особенно вдовам: то советской армии или УПА. Рассказывал моему отцу, что в его доме двери не закрываются. «Но как я могу не послушать вдов, так как сам перешел ад войны и знаю, как им самим тяжело привезти дров или отремонтировать дом. Должен помочь, потому что их мужчины лежат где-то в сырой земле», — делился пережитым Николай. Когда заболел сам, то врач сказал родным, что «его организм сработанный целиком».
Недавно от старожилов села узнал, что в рядах УГА были еще Василий Назар, Василий Середа. Очевидно, воевали в других сотнях. Стенятинци помнят Василия Назара как активного просветителя и любителя сельской сцены. Анна Марцинюк в молодости играла роли в спектаклях, и ее партнером был именно он. Или же его знаменитый танец на коленях. Этакий повзунець. Он умел развеселить людей. Затем Василий Назар жил в Сокале, похоронен на городском кладбище. А организатором и руководителем струнного оркестра в Стенятине был другой бывший стрелок УГА, Василий Середа. Мой отец вспоминал, что играл с ним на скрипках. Кроме этого владел другими инструментами. Когда надо было, оркестр играл на праздниках, фестивалях, танцах и, конечно, на свадьбах…
Такими были эти мои земляки. Когда прихожу на кладбище к дедушкиной могилы, то обязательно змовлю «Отче наш» у могилы его собрата Кондрата Войтко, где есть надпись: (1897-1990 гг) Мочевой стрелок. Чуть дальше покоятся в Боге Антон Кручкевич, Николай Кваснюк, Михаил Бицький и Василий Середа. Вечная память украинского, которые боролись за независимость Украины в рядах стрельцов УГА.
Богдан ПОТОЦКИЙ,
с. Стенятин.