Наш земляк Олег Король (на фото вверху) (родом он из Волице-Комаревой) уже более тридцати лет переводит с английского, шведского, польского, чешского, болгарского и других языков, имеет в активе полтора десятка книг. Недавно он был в редакции "Голоса из-за Буга" и поделился размышлениями о своей работе.
— Олег, с чего и когда началось ваше увлечение языками?
— Мои родители учителя. Папа преподавал украинский язык и историю, мама французский, дед украинский и немецкий. Именно он носил меня, еще младенец, на руках и читал стихи Шевченко. На все вопросы отвечал: "Ребенок все ловит, усваивает и понимает". Конечно, это дало для речевого развития. Благодаря деду я в неполные четыре года умел читать. Немного научился от него немецкого языка, а от бабушки польской. Тщательно изучал русский, в пятидесятые годы мало кто в селе ею владел. А потом, лет в десять, я поперечитував мамины учебники французского языка за пятый восьмой классы.
— Когда, собственно, вы начали переводить? Из авторов был первым?
— Сам не знаю, откуда взялось желание. Под впечатлением от песни "Синие дожди" Пожлакова я ее перевел, а мама напела на студии записи во Львове и подарила мне эту мягкую пластинку на день рождения тринадцатый. Конечно, это был неуклюжий перевод. На нем и прекратилась эта моя деятельность. Закончив среднюю школу в Сокале, я работал токарем в "Сельхозтехнике" и ездил в Червоноград на вечерние занятия в филиале Львовского политехнического института. Там было окно между парами, я стал ходить дополнительно еще и на лекции немецкого языка. Сложив зачет по французской, хотел просто было интересно проверить уровень своего знания составить также с немецкой, но преподаватель сказал, что в зачетке должно быть только одна запись: или это, или и. В следующем году я поступил на стационар этого же института, и там выпало так, что "французы" и "немцы" ходили на занятия в четверг выходной для "англичан". Чтобы сэкономить себе этот день, я пошел изучать английский с нуля. То справлялся, быстро догнал однокурсников. Еще с первого курса записался в Львовскую библиотеку иностранной литературы и читал книги на польском, английском, немецком, чешском, словацком и болгарском. Какое тогда было отношение к иностранных языков, сами знаете: считали их за что-то ненужное. В отличие от меня. Чтобы углубить знания, я поступил на высшие курсы иностранных языков заочно, специализация по английскому. После института был инженером в отделе технической информации на львовском заводе телеграфной аппаратуры. Там время от времени приходилось переводить технические тексты.
— Ваша переводческая деятельность прекратилась на первых детских попытках. Скажите, пожалуйста, о ее возобновлении.
— Инженеруючы уже в "Оргшляхбуди" и не имея квартиры, я в начале восьмидесятых почти пять лет прожил на своем рабочем месте в буквальном смысле. Чертежная доска на двух столах, спальный мешок как матрас, подушка, одеяло, белье, маленький холодильник, электроплитка … Меня шутя прозвали ночным директором фирмы. Свободного времени было достаточно, я много читал … Знаете, у меня бывало и до сих пор бывает такое: читаешь какую действительно стоящую вещь, и хочется, чтобы кто-то другой тоже мог ею наслаждаться. Как в Редьярда Киплинга: "Я пережил невыносимые муки жажды // И в чистом поле выкопал колодец. // Чтобы из нее каждый пить мог". Уж высокопарно звучит, зато недалеко до правды. Еще студентом я попытался переводить Уильяма Сарояна. Неудачно. Оставил это дело на добрых несколько лет, чтобы аж в "Оргшляхбуди" восстановить его. Рискнул отправить в "Вселенной" напечатали. Сначала "Курупиру" чеха Вацлава Кайдоша, тогда два рассказа Эдуарда Мартина, его соотечественника. Были и поляки Станислав Лем и Ежи Северский. В том же журнале опубликовано мои переводы уголовных повестей шведов Яна Мортенсона и Марии Ланг.
— А как вы приступили к шведского языка?
— По той же кортячку, о которой я уже сказал. Прочитав в чешском переводе несколько произведений шведа Чюрклунд, Вилли, я не удержался и попробовал на родном языке передать прочитанное. Хотя и знал: перевод с перевода не перевод. Итак, имея "Розмувки шведзкопольске" и несколько лизнув английского и немецкого, родственных со шведской, приступил к оригиналу. С разгона перевел целых пять книг этого гениального сюрреалиста; подробнее о нем можно узнать в Википедии. Вообще, шведская литература невероятно интересная. Больше моих переводов именно с нее девятнадцать книг (учитывая журнальные публикации), из которых до сих пор вышло в свет только семь.
— Почему так мало?
— Ждут своей очереди, и то по разным причинам. Я никогда не навязываюсь. Если нет, то нет. Например, "Соланж" Чюрклунда ждала, бедная, тридцать лет, пока ею заинтересовалось издательство "Шаг" и в прошлом году выдало. Пошучу выйти замуж, а в мире. Оно же пустит в ход остальные произведений этого писателя. До сих пор напечатало также мои переводы Эйвинд Юнсона и Пера Улофа Энквиста "Еще раз, капитан" и "Визит придворного врача". У одного из киевских издательств есть определенные временные хлопоты с авторским правом, поэтому до сих пор задерживается публикация двух книг. В издательстве Жупанского вскоре появятся "Воины Карла XII" Вернера фон Гейденстама стоимостная штука, особенно для нас, украинском. Ну а Уно Мудин, Артур Лундквист и Мария Ланг пусть еще подождут. Так и американец Амброз Бирс с его рассказами ужасов и немцы Бернд Ульбрих и Вилли Майнк с их "заколдованным кругом" и "красавицей Мадан" соответственно. Как говорят поляки, "кажда чудовище знайдзе свеґо любителя" …
— Сколькими языками вы владеете?
— Сложный вопрос. Ответить на него это где-то, как определить, из которого зерна начинается куча. Однажды в Интернете я наткнулся на текст и многое понял в нем. Одного не знал: на каком языке написано провансальской, корсиканской, Сардинский, фриульский, ретороманском … Они похожи на итальянский, с которой я могу переводить простенькие вещи. Оказалось провансальской. Скажем, не зная белорусского, читаешь или слушаешь и все понимаешь. Если хорошо ориентируешься в английском и немецком, то другие германские языки довольно легко пойдут. В частности, скандинавские. Шведский и норвежский или датская это так, как украинская и белорусская или русская. Читаю текст норвежской, датской и неплохо понимаю, но ничего не могу ни написать, ни сказать.
Вопрос еще и потому сложное, что владение языком очень широкое понятие. Можно умело пользоваться тысячей слов, легко справляться в иноязычной среде и одновременно не мочь читать книг, лексический уровень мальски превышает букварный. Украинский язык материнская, родной, но я никогда не скажу, что владею им. Забужко справедливо высказался, что на весь мир найдется разве что триста динозавров, которые действительно знают этот язык …
Когда я набрался наглости и стал играть переводами с украинского. Просто интересно мне было. Это как кроссворд разгадывать. Поэтому в Интернете можно найти мой перевод стихотворения "Апокалипсис" Василия Терещук девяти языках. "Две тени" Владимира Павлива одиннадцатью. Ну а рекорд побило "Как это страшно …" Дмитрия Онкович двенадцатью. В прошлом году я набрался еще большего наглости и издал книгу своих переводов украинской поэзии "Украинськопольське …". К слову, в ней есть стихотворение нашего земляка Владимира Полянчука, одна из десяти разноязычных интерпретаций этого произведения.
— Что вам легче переводить поэзию или прозу?
— Значительно легче идет, конечно же, вторая из них. Собственно, что такое поэзия? Та же проза, только визбута всего лишнего. Своеобразный концентрат. Соответственно, ее надо читать вдумчиво, чем прозу. Как и переводить. Здесь уже надо с гораздо большей скрупулезностью подбирать каждое слово. Вообще, в любом художественном произведении есть важнейшие три составляющие. В прозе основном передаешь мнение, а в поэзии настроение и образ. В качестве примера приведу стихотворение "Прощальное. Моей жене" Николы Вапцарова, написанный ночью перед расстрелом этого болгарского поэта, и два украиноязычных переводы.
Понякога еще идвам във съня ты
като нечакан и далечен гост.
НЕ е оставяй ты отвън на пътя
Врата НЕ залоствай.
Еще влезна тихо, кротко еще приседна,
еще упрямое поглед в мрака да то видя.
Когат это насытит да то смотрите,
еще то целуна и еще си отиде.
У Дмитрия Павлычко получилось заметно ближе к оригиналу.
В сны твои приходить я буду,
Как неожиданный дальний гость,
Не оставляй меня на улице, дорогая,
двери не закрывай.
Неслышно войду, тихонько сяду,
увижу в темноте фигура молодого.
Когда тобой взор нарадую,
тебя поцелую и пойду.
У меня в основе настрой. Перевод ушел от оригинала.
Дальним гостем из вечной бездны
В твой сладкий сон я иногда приди.
Не покидай меня в тьме холодные,
Не запирают дверей ни на минуту.
Тихо, как тень, войдут, любимая,
Тебя, ненаглядная, засмотрюсь,
Трону поцелуя нежным на прощание,
Еще посмотрю, еще … i забвению вернусь.
Удельный вес этих составляющих различна в разных произведениях. Но эстетика должна быть и в поэзии, и в прозе. Вот я сейчас перевожу роман "Маг" Джона Фаулза. Удивительно поэтическая и образная вещь. Тому назад работа идет не очень споро, потому что нужно подбирать слова.
Не верьте, когда вам скажут: "Я все перевода". Опять же, и в прозе, и в поэзии или идет перевод, или не идет. Однако в поэзии это ощущается гораздо острее: где капельки спартачи и оно идет на весь текст, а в прозе это не производит такого досадного впечатление.
Конечно, можно кого-либо перевести, но качество … Вот я очень люблю Димчо Дебелянов классика болгарской литературы. Не раз пробовал его переводить и каждый раз в сердцах бормотал себе под нос: "В оригинале он Дебелянова, а у меня какой дебилянов получается". То же с еще одним моим любимцем Гайнрихом Гейне. Никак не удается передать их гениальную простоту. Из практики знаю, что далекодалеко не всякий автор тебе подойдет. Например, не могу читать Хвылевого, Винниченко, Платонова, Достоевского, хотя согласен, что все это выдающиеся литераторы. Достоевский титан, гений, но это не мой автор. Следовательно, и перевести его я не смог бы.
— В ваших переводах пронзительно тонкая лирика … А свои стихи вы печатали?
— Я пробовал создавать свое брался к рассказам и даже повестей, пописывал стишки, записывал в своем дневнике так называемую пилипзконопельщину. Несколько взятых из нее афоризмов ахворизимив когда опубликовали в журнале "Украина". Что можно найти в "Фейсбуке" и на моей странице в Википедии. Полтора десятка лет я работал литературным редактором газеты "Экспресс". Параллельно под псевдонимом Господин Олег составлял для рубрики развлечений кроссворды, шарады и т.д. авторское, якот гигантосворды, иншомовочкы, латишивочкы, дзеркаливочкы, забегаловки и мутулькы. Также вел рубрику поэзии. В ней и опубликовал свои два-три опусы. Несколько рассказов и стихов напечатан в различных изданиях, в том числе и Сокальских в альманахе "Соколиный край" и в вашей газете.
Знаете, молодизелени авторы, написав что-то, имеют его шедевр. И кудахчут, как вот курица, яйцо снесла. А когда позрилишають, смотрят на те жалкие попытки и думают: "Господи Боже, как я мог такое непотребство написать?" Я не исключение. Имею много стихов, но в моих глазах число действительно стоящих опубликования все меньше. До сих пор оно дошло до пьятнадцятидвадцяты. Если так дальше пойдет, то никогда не выдам собственной сборки. Это как Гамзат Цадаса однажды сказал своему сыну Расула Гамзатова, тогда еще начинающему: "Если хорошо порыться в пепле твоих стихов, то, может, и нашлась бы искра, чтобы трубку зажечь. Издавна не пишу своего. НЕ зарекаюсь, что так всегда будет . Это теперь не пишется, а когда может прорваться и само собой литься. Впрочем, я пришел к выводу, что классика литературы мной никогда не получится, то и постепенно оставил эту забаву … Прежде всего я переводчик. Как ни, и по крайней мере лучше, чем автор собственных вещей.
— Кто из современных авторов, по вашему мнению, пишет хорошо?
— В последние годы из-за катастрофической нехватки времени очень мало читаю. В языковом и не только плане могу выделить прежде Лину Костенко. Ее поэзия это богатство языка, которое надо черпать, с которого надо учиться. "Записки украинского самашедшего" написано очень хорошо, они очень актуальны и нужны, но я ставлю их ниже. Проза не для Маруси (это я такой псевдоним придумал для Лины Костенко, по имени героини ее произведения "Маруся Чурай"). С младших вспомню Оксану Забужко. В ее "Записках украинского секса" отборная лексика, обнаженная психика, крик души. Еще в большей степени это касается ее стихов. Невероятно сильное и глубокое впечатление производит Мария Матиос своей "Москалиця", особенно "Сладкая Даруся". "Кулинарные фигли" мне менее нравится. Ценю Юрия Андруховича в частности его "Московиаду". Как по мне, сейчас украинский язык можно розкласификуваты на три варианта. Чисто книжный, что не выходит за рамки академических предписаний, а потому и полуживой. Бытовой, который в Украине, даже в галицких селах, находится на уровне суржика. И телевизийногазетнорекламносубтитровий, совершенно выхолощенный. Андрухович, так же как и предварительно упомянутые авторы, умеет найти золотую середину между этими вариантами, уместно употребляет вульгаризмы, суржикуе там, где надо, и не ограничивается Парнасовской, классическим языком. Юрий Винничук также мастер языка, он может перескакивать с одного стиля на другой и смешивать их. Из современных переводчиков мне нравится Виктор Морозов. За компанию со своим внуком я прочитал первый том его перевода "Гарри Поттера". Добротная, солидная работа.
— Сейчас, наверное, переводчикам работать легче, чем, скажем, тридцать лет назад. Как вам в этом плане?
— Когда-то я, безнадежный энтузиаст, писал в ящик. В печати пошла доля, а теперь ящик понемногу пустеет. Сейчас работаю на заказ. Не очень успеваю, вот уже три таких ждут своей очереди и жмут мне совесть. За последние несколько лет опубликовано, кроме тех вещей, которые я уже упомянул, еще и вот такие. Из серии "Лауреаты Нобелевской премии" это "Песня Соломона" Тони Моррисон своеобразная реплика на роман Уильяма Фолкнера "Свет в августе", который я тоже перевел. Это публицистичноисторични книги "Финляндия. 1944" Генрика Мейнандер и "Мазепа" Богдана Кентржинського обе из шведской. В позапрошлом году я перевел познавательную, ценную и специалистам и неспециалистам книгу Сиддгархы Мукерджи "Император всех болезней. Биография рака". Она вошла в число двадцати лучших на ХХ Форуме издателей во Львове ", меня за нее даже премировали. В прошлом году для издательства Украинского католического университета перевел" Этику массмедиа ". Она пригодится журналистампрактикам.
— А кого хотел бы перевести Олег Король?
— Мне по душе многие авторы и еще больше книг. С ними как с девушкой: нравится тебе, с ней приятные свидания, однако никогда не знаешь заранее, как с ней сложится жизнь после свадьбы. Чтение это любовные встречи, а перекладывание это супружеские будни. В общем мне нравится сложные вещи. Всегда хочется испытать, на что ты способен.
— Многие считают, что Интернет заменит книгу. А вы?
— Когда изобрели фотографирования, многие считали, что наступил конец живописи. Когда появилось кино, многие считали, что пропадет театр. Ничего такого не произошло. Фотохудожник и кинохудожник творят шедевры. Художник и режиссер тоже. Но это совершенно разные вещи, и каждая из них имеет свое место. Хотя в наше время все идет к компьютеризации, и натуральное, думаю, никогда не пропадет. Просто уменьшится его удельный вес. Так же и с книгой. Не сомневаюсь, что ее будут читать.
— Спасибо за интересный разговор, желаю вам успехов на переводческой ниве. Ждем ваших новых переводов.
Интервью взяла Валентина БЛУДОВА.
Фото автора.
