Анна проснулась внезапно — будто кто-то под бок толкнул. Прислушалась. В доме тихо, только безумно колотится сердце. Опять что-то ей приснилось. Вернулась в сон. Там маленький Тарасик тонул в болоте, протягивая к ней тоненькие руки с немым мольбой в глазах: бабушку, спаси. Но она не успела: белокурая головка исчезла в темном месиве.
Перекрестилась. Неужели опять беда станет на пороге? Она появилась в его доме вместе с невесткой. Сын взял Ольгу с ребенком. Малая, невзрачная, поглядывала по углам черными глазами. Тогда проплакала ночь, а утром постановила: все, что Бог дает — на хорошо. Благодарила Всевышнего за сына и работящий ее Иван, и доброе сердце имеет, пожалел Ольгу, сына любит, ну и ей с ними хорошо будет. Но где там! Другая бы радовалась, что парень взял ее с ребенком, заботится о них, а Ольга только губы копилила и на свекровь злым глазом посматривала. Правду: невестка — в горле кость; ни съесть, ни выплюнуть. И еще думала: может приживутся, притрутся. Поэтому, как могла, избегала конфликтных ситуаций, давала дорогу младшей — пусть хозяйничает. Но Ольга к работе не рвалась, только искала, чем бы сильнее уязвить свекрови. Что уж Анна им годилась — сама на огороде и во дворе управится, скот накормит, есть наварит, целый день крутится, не присядет — а все не могла угодить невестке. Но Ивану нашептывала: не любит твоя мать нас с Тарасиком. А Анна всем сердцем прикипел к нему: едет в город — с собой берет, мороженого купить, игрушек, на качелях покачает, в цирк, как приедет, заведет. А в воскресенье вместе с ним в церковь идет, радуется, как малый дьяку подпевает своим тоненьким голоском — то тихонько, то громче. Целует его, к груди прижимает: мой ты хороший. И Тарасик ее любил и звал: моя Буся.
Через год Ольга родила еще одного сына. Назвали, как покойного дедушки — Мирославом. Анна была счастлива: приданое внуку купила, новую коляску, крестины на славу произвела. Пусть молодые свои деньги составляют — пригодятся. А Ольга опять недовольна, чем и сама не знает. Через неделю опять гостей ждали — родственников Ольгиных. Анна купила продуктов, приготовила и вареного, и жареного. Приняла их как родных. Уже когда посуда мыла, услышала из соседней комнаты голос невестки: ну и никакая твоя мать, не положила моим в сумки сладкого. И правда, закрутилась и забыла. Кровь ударила ей в лицо. Рванула дверь и к Ольге: все, терпение мне ворвался, две ночи не досыпала, готовилась чтобы достойно принять твою семью и вот какую благодарность имею. Плохая тебе свекровь — вот тебе Бег, а вот порог.
Скоро потом молодые выбрались на квартиру. Ольга так и не попросила прощения. Анна осталась в доме одна Только правильный Тузик гремел цепью на дворе. Теперь только по воскресеньям Иван привозит малого Мирослава. Смотрите на него и слезы застилают глаза — вылитый дед. Прижмется розовой щечкой к ней \, что-то лепечет свое, непонятное. А она счастлива, не знает чем угостить, где посадить. Уже и Иван останавливает: мама, не танцуйте вокруг него. Как едут, передаст Тарасиком гостинец, спросит сына, хорошо ли ему живется. Хорошо, мама, скажет и отведет взгляд. А сам осунулся, почернел. Соседи рассказывают, что все больше времени в гараже проводит, ковыряется в моторе «Жигулей», которые ему подарила. Ранее говорил купить иномарку, теперь об этом не вспоминает. Ольга же по парикмахерских бегает, подруг принимает и Иваном командует. Жаль ей сына, и что делать — сам себе судьбу выбрал.
… Не зчулась как первые петухи запели — ночь подходила к концу. Встала, попорала скот, приступила к теста — торт печь. Завтра Иван с Мирославчиком приедут будет чем угостить и гостинец Тарасиком передать. Потому что и ребенок должен. Только подумала о своих дорогих и на сердце потеплело. Скорей бы воскресенье.
Валентина БЛУДОВА.