Моя хорошая знакомая, давая мне "Записки украинского сумасшедшего" Лины Костенко, восторженно сообщила, что прочитала их за одну ночь… Я удивилась! Как не как, более 400 страниц текста.
Теперь, после многодневного погружения в роман, я не сомневаюсь, что его можно "проглотить" залпом, не отрываясь. Я удивляюсь, что его можно прочитать за одну ночь и до утра не сойти с ума! Из чего делаю вывод, что моя знакомая сильная женщина.
Главный герой романа 35-летний программист, усталый семейными дрязгами и неурядицами, настояними на глобальном общественно-политической хаосе. Однажды на пороге Миллениума, он решает вести дневник. Зачем это ему? Видимо, чтобы хоть как то отвлечься от проблем. Или "по крайней мере, знать, что в мире делается"… (стр. 17) И одна из веских причин, как мне кажется, кроется вот здесь:
"Кроме того, последний месяц века это же не просто месяц, это срез, это анамнез, это как в археологии культурный слой. Его нельзя бульдозером, нельзя лопатой, его снимают по миллиметру, просекают, рассматривают сквозь лупу каждую щепотку, каждый комочек, каждую деталь.
Конечно, так не получится, у меня же не электронный мозг. Но по крайней мере хоть пятое через десятое, что позволяет мне моя человеческая память". (стр. 36)
В этом месте мне вдруг "послышался" голос самой Лины Костенко. (Или не такой она видела и собственную миссию, как автора "Записок…"?) И в дальнейшем, углубляясь в текст, изредка переступала через недоумение, почему рассказ ведется от имени мужа, настолько четко и насыщенно звучит неповторимый творческий тембр гениальной поэтессы в некоторых строках, вроде: "Мы давно уже не были в этом лесу… Слушали тишину, а по мхам неслышно ходили гномики, и хоронили мед поэзии по лесам". (стр. 364)
Но это отнюдь не мешало с головой погружаться в атмосферу глобального безумие.
Информация и дезинформация со всех уголков планеты постепенно накапливается, и очень быстро перед главным героем (и перед нами) разворачивается не слишком оптимистичная панорама вхождения человечества в новое тысячелетие. "Статическая", как выразился один из критиков, будто застыла у монитора компьютера, фигура главного героя запись за записью, страница за страницей тоже потихоньку обрастает интересными деталями и подробностями. И время от времени, сквозь узенькую щель "внутреннего дневника" мы имеем возможность "подсмотреть" отдельные события из жизни Программиста, его жены, сына и других действующих лиц, а также быть свидетелями важных ключевых моментов в их отношениях. Поэтому, хотя и за кадром, но действие романа таки продолжается и даже стремительно развивается.
Глобальный суспільнополітичний хаос тоже продолжается, еще гуще обрастая абсурдом…
"Я не катастрофіст. Я хотел бы думать в хорошую сторону. Но, к сожалению, не она доминирует в общем балансе событий". (стр. 43)
Так что хочешь того или нет приходится балансировать "над пропастью в безумие" вместе с главным героем.
"Когда факты разбросаны в сознании, то это только факты. А когда их свести вместе, это уже система". (стр. 240) А система затягивает… Даже может затянуть петлю на твоей шее…
Наверное, недаром, главный герой романа именно Системный Программист. Все в романе указывает на систему, которую давно надо сломать, переформатировать. Войны, катастрофы, землетрясения, теракты, несчастные случаи, политические "разборы"… Привычный "клип одного дня".
Уже и не разберешь, то ли главный герой "завис" на негативе, и, действительно, весь мир заклинило!
"Хорошо людям, которые пробегают мимо факты. А я прохожу сквозь них" записывает в своем виртуальном дневнике главный герой романа. (стр. 28)
Трудно в этом смысле и вдумчивому читателю. Пробегать легче. А еще легче сбежать. После 50ї страницы периодически отгоняла от себя это "заячье" желание. От лавины негативной информации начинало предательски давить в висках… Но соблазн психологического экстрима таки побеждала. Поэтому откладывала книгу максимум на несколько часов.
Потому что таки интересно оглянуться на планету, на наше государство, в конце концов и на самих себя, с расстояния настоящего. Правда, приятного в том, мягко говоря, мало. Это все равно, что вглядываться в безупречное зеркало и видеть в нем собственную уродливую болезнь, освещенную до самых глубоких метастаз. Кому такое понравится? Тем более, когда есть все основания констатировать, что и сейчас сдвигов в лучшую сторону не наблюдается. Чтобы не сказать наоборот… Смотреть в прошлое и узнавать в нем настоящее жутко. Оказывается, ничего не изменилось! То где же тогда наше будущее?!
И на двадцатом году независимости, как и десять лет назад:
"…маркер эпохи цифра 21. Напоминает, что мы уже в новом веке. А больше ничего не напоминает. Те же бомжи роются в помойках. Те же нардепы разглагольствуют на том же языке, от которой хочется на Канары. Так же "таращанское тело" лежит в морге." (стр. 49)
Да и как тут ожидать благой вести от мира, когда уже два десятилетия, как "…Украину запустили в будущее под знаком одрубаної председателя"?! (стр. 60)
Вот уж действительно из разряда самого безумного безумие.
"Каждому поколению свои кошмары снятся"… (стр. 63)
Когда же мы наконец проснемся?!
"Люди, как правило, видят мир в диапазоне своих проблем. Ну, еще в радиусе семьи, страны, своей профессии, своих интересов. А если посмотреть на мир в комплексе различных событий и явлений, возникает совсем другая картина. Видишь критическую массу катастроф."(стр. 67)
А критическая масса действительно, зашкаливает. Недаром главный герой не выдерживает, едва не проваливается в безумие и, где ближе к середине романа, врештірешт оказывается на грани жизни и смерти.
"Нестабильный знак Весы. Нечто во мне схитнулося, едва сохранил равновесие. Видимо, чаша боли перевесила." (стр. 176)
К счастью, дерево, которое стало невольным свидетелем душевного надлома главного героя, лишь состоялось испугом… Постепенно налаживаются нежные отношения с женой, теплится атмосфера в семье… Даже мир уже не кажется таким больным и мрачным: "Она права. Свет красивый. Надо жить своей жизнью. Надо читать нечто приятное и веселое, или вообще не читать. Лучше слушать "Арабески" Шумана…
…Я в нее влюблен, как тот лебедь в катамаран." (стр. 220)
Но эта идиллия недолговечна. Чтобы разрушить иллюзию выздоровления, достаточно включить новости. И вскоре вновь "критическая масса катастроф заклинивает к невозможности их воспринимать".
К тому же, в багатовекторній и стереоскопические системе мировых, и даже космических координат, , национальное измерение для главного героя далеко не на последнем месте:
"Моя базовая травма Украина. И на это нет рады". (стр. 123)
А у нас здесь, как известно свои духовные катаклизмы, свой политический Хеллоуин…
"Пошло вверх Хамове племя". (стр. 293) Разве не пророческие слова? Время"большой карикатурист", за последние несколько лет даже усилил их звучание еще безжалостнее штрихами. И таких пророчеств, которые уже вросли сами в себя, стали ужасной действительностью, в произведении немало. Даже в заключительной части романа, где описываются события Оранжевой Революции, когда казалось, что "и солнце восходит именно там", а "Над Майданом стоит оранжевая аура"(стр. 392); и читатель вместе с главным героем снова не в силах сдержать восторга: "Боже! У меня есть народ."(стр. 395), за несколько страниц вдруг шарахается от вложенной автором в мозг своего героя мысли: "А как, действительно, сработает закон маятника? После такой революции это же может убить." (стр. 408)
Невольно ловишь себя на подозрении, что уже можно позавидовать тому Программисту! В него, по крайней мере, была, хоть крошечная, но надежда: "Изысканная революция, толерантная. Обычно революции по ноздри в крови. А у нас только обещают "бандитам тюрьмы". Если, конечно, не найдут с ними консенсуса." (стр. 402)
Похоже на то, что у нас, нынешних уже нет ни надежды, ни иллюзий. Мы уже знаем, что именно так и произошло. Мы уже в том времени, которое для действующих лиц
"Записок…" был лишь туманным будущим:
"Вот как раз пенальти и не ударят. Это должно быть очень точный удар штрафной по воротам противника с одиннадцати метров. Но у нас же элегантная революция, вежливая, "революция улыбок". Мы с нашей вежливости не заб’єм.
И потом, мы не знаем, где чьи ворота". (стр. 410)
Завершается роман… Убегают в измену полинялі псевдовожді и псевдогерої Оранжевой Революции. И не тускнеет оранжевая аура над Площадью. И Украина, которая "соскучилась за собой", не намерен оставлять "пространство, где она встретила себя". (стр. 399)
И как форпост ожившей надежды полон решимости, последний запись Программиста:
"Мы никуда не уйдем с Площади. Мы будем стоять здесь до конца.
Потому что это не их победа. Это наша.
Может, они припишут ее себе. Может, хотят забыть. Может, чьи волосатые руки попытаются выдрать эту страницу.
Но это уже история не с бромом, а с апельсином.
Страницу можно выдрать, Историю нет.
Вот и настал День Гнева.
Линию обороны держат живые." (стр. 414)
Закрыв книгу, мне захотелось роззирнутись вокруг и спросить родных, друзей, знакомых, себя, в конце концов: "мы еще на Майдане?" Хочется верить, что так…
Но, если нам не хватит мужества и терпения, и мы "пойдем с Майдана", снова оставив ту "линию обороны" мертвым это будет означать, что мы таки, вероятно, сумасшедшие. Потому что тогда уже вот эти строки Лины Костенко с "Записок украинского сумасшедшего" могут оказаться для нас фатально пророческими:
"У общества ретроградная амнезия. Оно уже все забыл. Оно даже не делает усилия вспомнить. Через то с этим обществом можно сделать, что угодно…
…опомнитесь, когда уже поздно." (стр. 288)
P.S. На стр. 48 речь идет об открытии в Детройте "Капсулы времени" послание потомкам еще с начала прошлого века. "Записки украинского сумасшедшего" Лины Костенко тоже "капсула времени", только послание в ней нам от нас самих.
Потому что, чтобы опомниться, сначала надо вспомнить…
Любовь БЕНЕДИШИН.
(записки рядового читателя на берегах незаурядных "Записок…").
.